Одаренность этого футболиста, начинавшего играть в Донецкой области, в городе с немного пугающим постороннее ухо названием Краматорск, стала очевидной очень рано. В киевском «Динамо» юное донбасское дарование могло оказаться еще в конце 60-х при тренере Викторе Маслове: уж Дед-то, которому однажды показали Конькова, как никто другой умел отделять зерна от плевел. Однако сам 18-летний вундеркинд, увидев на динамовской базе в Конча-Заспе «живых» Соснихина, Сабо, Пузача, Хмельницкого и других киевских корифеев, струхнул и предпочел для разбега вариант попроще и географически поближе — Донецк.
Конькову было суждено стать создателем удивительного прецедента: в 1972 году в составе сборной СССР он стал вице-чемпионом Европы, будучи игроком клуба не высшей, а только первой лиги — «Шахтера». Мало того, именно единственный гол Конькова в полуфинале с венграми и принес нашей сборной «серебро» — максимум, на что она могла тогда объективно рассчитывать, поскольку в финале оказалась просто раздавленной «немецкой машиной» западногерманского производства — 0:3.
— Сейчас, когда ни одна из сборных постсоветских стран и близко не может подобраться к европейскому пьедесталу, тогдашняя реакция на наше выступление представляется особенно дикой, — вспоминает Коньков. — Вокруг поражения в финале было сформировано такое «общественное мнение», в воздухе носилась такая «пролетарская ненависть», что хоть в петлю лезь. Теперь в это трудно поверить, однако в профсоюзный комитет шахты имени Горького, на которой числились «инструкторами физкультуры» все футболисты «Шахтера», тогда действительно пачками приходили письма трудящихся, требовавших, например, немедленно снять с Конькова звание мастера спорта…
СУПЕРКЛУБ С ДВОЙНОЙ ФАМИЛИЕЙ
Надо признать, что с этими самыми званиями Конькову в принципе не очень везло, но об этом чуть позже. А пока — о втором его пришествии в Киев, случившемся осенью 1974 года, теперь уже всерьез и надолго.
Опять же редчайший случай: футбольный провинциал попал в звездное «Динамо», минуя дубль, в котором, например, будущий лучший футболист Европы суперфорвард Олег Блохин томился целых пять лет. Феномену Конькова, правда, есть объяснение: Олег Базилевич, у которого футболист проработал три сезона в «Шахтере», как раз в это же время объединился в «Динамо» с Лобановским, чтобы вскоре явить миру первую советскую «Dream Team».
— У этих людей были одинаковые взгляды на футбол, а поскольку Базилевич внедрял многие свои игровые идеи еще в «Шахтере», адаптироваться в киевском «Динамо» для меня не составило труда, — говорит Коньков. — Зато какие перспективы открылись — дух захватывало!
Перспективы, о которых толкует знаменитый футболист, были связаны с революционной перестройкой игры, затеянной в Киеве, решительной ломкой многих привычных стереотипов. Суть этих перемен Лобановский позже сформулирует всего в трех словах: разумная универсализация игроков.
— Киевское «Динамо» тех лет, — продолжает Коньков, — наверняка было единственной в стране командой, где так органично слились воедино теория и практика. Иначе говоря, все, что изображалось тренерами на макетах, потом очень педантично переносилось на поле. Пока игра ставилась, футболисты находились в жесточайших поведенческих рамках. Импровизация допускалась только при условии полной сохранности принятой игровой схемы.
ВСЕ НАЧАЛОСЬ В РОСТОВЕ
Для самого Конькова, игравшего в «Шахтере», да и в сборной Союза тоже, в средней линии, «разумная универсализация» в киевском «Динамо» оказалась предопределенной одним, причем совершенно рядовым, матчем чемпионата страны — в Ростове-на-Дону против СКА в 1975 году.
Из-за травмы не смог выйти на поле штатный центральный защитник киевлян Михаил Фоменко, а поскольку выбор у тренеров был ограничен, они решились на эксперимент, имевший далеко идущие последствия: отодвинули на позицию либеро Конькова. При этом ему, футболисту с кругозором классного хавбека, вменили в обязанность не просто банально подчищать грешки партнеров по обороне, отбивая мяч куда подальше, но поставили сверхзадачу: начинать атаки своей команды.
Опыт оказался удачным: киевляне выиграли — 2:0, причем у истоков обоих результативных динамовских выпадов стоял новоявленный либеро. Прошло еще немного времени — и во все наши футбольные хрестоматии того времени вошел знаменитый первый пас Конькова, который для соперников киевского «Динамо», как правило, был чреват самыми серьезными неприятностями.
— Идея прерывать атаку противника и одновременно находить партнера для мгновенного выхода из обороны в наступление для нашей команды была очень актуальна, — поясняет Коньков. — Поскольку по подбору исполнителей «Динамо» заметно превосходило большинство советских клубов, в чемпионатах страны нам постоянно приходилось сталкиваться со сверхнасыщенной обороной. Преодолевать ее позиционно было очень сложно. Совсем другое дело — внезапно, сходу. И тут очень многое зависело от первой передачи. Кроме того, при нашей взаимозаменяемости даже у меня, формально последнего защитника, возникала возможность неожиданно для соперников подключаться в атаку, а значит, полнее использовать свой потенциал. Поэтому нет ничего парадоксального в том, что большинство голов (их на счету у Конькова в чемпионатах страны, еврокубках и за сборную вышло более 30. — Прим. Ю. Ю.) я забил, будучи игроком обороны, а не хавбеком.
ЛОБАНОВСКИЙ СЛОВ НА ВЕТЕР НЕ БРОСАЕТ
В 1975 году перед одним из матчей чемпионата страны киевским динамовцам торжественно вручали значки и удостоверения заслуженных мастеров спорта за первую в истории советского футбола победу в еврокубковом турнире. Колотов, Блохин, Рудаков, Мунтян, Буряк… Хорошо помню, как после каждой фамилии киевский стотысячник взрывался овацией. Конькова диктор назвал последним, и хотя оваций на слух было не меньше, ему единственному из стоявших в шеренге вручили тогда «всего лишь» значок мастера спорта международного класса.
Я хорошо знаком с Коньковым, наверное, уже лет 15 (одно время, когда он был тренером «Шахтера», даже жили в одном дворе), однако только недавно осмелился наконец спросить: чем же он прогневил тогда советских околофутбольных «богов»?
Выяснилось, что версий как минимум две, и обе они так или иначе связаны с «рукой Москвы», которая в те годы миловала или казнила любого футболиста на 1/6 части суши.
Прежде всего, как полагает «потерпевший» Коньков, Москва никак не могла простить ему печально памятную стычку 1972 года с битьем витринных стекол в аэропорту Шереметьево. Тогда дюжина крепких парней — то ли боксеров, то ли борцов — из столичной спортроты попыталась «призвать» в армию футболиста «Шахтера», прилетевшего со сборной СССР из-за границы. Да не тут-то было. В завязавшейся потасовке милиция, не посвященная в планы армейцев, заняла сторону Конькова, что позволило ему благополучно бежать. Однако комедия неожиданно обернулась трагедией — на следующий день от сердечного приступа умер полковник Нерушенко, отвечавший в ЦСКА за призыв таких, как Коньков.
Еще одной причиной, помешавшей Конькову обрести гордое звание «заслуженного» одновременно с одноклубниками, наверняка можно считать инцидент, случившийся на моих глазах летом 1974-го. «Шахтер» принимал в матче чемпионата страны «Днепр». Коньков не забил пенальти, выругался в воздух, как сам говорит, от расстройства, а находившийся рядом арбитр почему-то принял непечатную тираду на свой счет — и мгновенно достал красную карточку. Да еще, на беду футболиста, этим арбитром оказался не кто иной, как председатель Всесоюзной коллегии судей москвич Валентин Липатов. И уж он-то добился, чтобы Конькова наказали по полной программе — 10 игр дисквалификации! А когда он уже был динамовцем, эту историю в Спорткомитете СССР тоже припомнили…
— Конечно, — рассуждает четверть века спустя Коньков, — мне было обидно тогда предстать «бедным родственником» перед стотысячной аудиторией, хотя для успеха «Динамо» в еврокубке, смею думать, я сделал не меньше других ребят. Хорошо еще, что Лобановский перед началом церемонии меня успокоил: «Не переживай. Мы восстановим справедливость». Он никогда не бросал слов на ветер: в 1981 году я тоже стал заслуженным мастером спорта.
ВМЕСТО КОМАНДЫ ЗВЕЗД — КОМАНДА-ЗВЕЗДА
Еще через год Коньков сказал себе «хватит» — и навсегда ушел с поля. Его никто не подталкивал к этому шагу, даже Лобановский советовал не торопиться, но тут он впервые к мнению мэтра не прислушался. Потому что прекрасно понимал: молодые Балтача, Журавлев, Бессонов — это уже совершенно новое поколение динамовских игроков, становление которых не стоит сдерживать, пусть невольно, своим присутствием в команде.
— Меня до сих пор журналисты пытают: дескать, какое «Динамо» — 1975 или 1986 года — было «сильнее и лучше», — улыбается Коньков. — Отвечаю так: в 1975-м в Киеве сложилась команда из звезд, а в 1986-м возникла команда-звезда. Пояснять, в чем разница, думаю, не стоит. Что касается сравнения возможностей, то они оказались примерно равными, коль скоро обе команды покорили в Европе одну и ту же вершину — Кубок кубков.
Сам же Анатолий Коньков, помимо всех причитавшихся ему регалий, носит неофициальное звание супермастера первого паса. С которого в футболе все самое интересное и начинается.